Подводная преисподняя. Подводная преисподняя Авария на атомной подводной лодке к 19

К-19 была первой в СССР атомной подводной лодкой, способной нести на борту три баллистические ракеты в ядерном снаряжении. Этим атомоходом, построенным по проекту ЦКБ "Рубин" в рекордно короткие сроки, Советский Союз отвечал на вызов США, уже имевших на вооружении атомную подлодку "Джордж Вашингтон".

Ядерный реактор лодки К-19 позволял совершать походы в любые точки Земли в скрытном положении, находясь в толще вод Мирового океана.

В июне-июле 1961 года в Атлантическом океане проходили боевые учения под кодовым названием "Полярный круг". Военно-морской флот СССР отрабатывал взаимодействие надводных и подводных кораблей. В учениях принимала участие и лодка К-19, командиром которой был капитан 1-го ранга Николай Затеев.

4 июля 1961 г. во время следования подводной лодки в Северную Атлантику для производства учебных стрельб произошла авария . В 04 час 15 мин сработала аварийная защита реактора левого борта. Причиной аварии послужило резкое падение давления воды и уровня объема в компенсаторах первого контура системы охлаждения реактора. Как выяснилось впоследствии, течь на не отключаемом участке возникла через трубку одного из датчиков давления. В результате падения уровня воды заклинило оба насоса, обеспечивающих циркуляцию теплоносителя. Температура в активной зоне повысилась до величины, опасной разрушением тепловыделяющих элементов.

Авария атомного реактора могла привести и к взрыву лодки, а впоследствии - к глобальной экологической катастрофе - радиоактивному отравлению вод Мирового океана.

Командиром лодки было принято решение из подручных материалов смонтировать трубопровод, дублирующий поврежденный участок системы охлаждения. В течение двух часов подводники, находясь в зоне воздействия радиации, смонтировали систему охлаждения и спасли подлодку. В будущем такие дублирующие контуры появились на всех АПЛ.

В ходе ликвидации аварии 42 члена экипажа получили большие дозы облучения, в результате распространения активных газов и аэрозолей осложнилась радиационная обстановка в обитаемых отсеках лодки.

Через четыре с половиной часа после возникновения аварии у облучившихся моряков начали появляться признаки лучевой болезни - у 15 человек тяжелой, 11 - средней и 16 - легкой степени. Ситуация осложнилась тем, что оказалась поврежденной антенна главного передатчика и командир подлодки не мог сообщить об аварии в базу. С помощью аварийного передатчика удалось связаться с двумя средними дизельными подводными лодками, участвовавшими в учениях. Они сообщили командованию об аварии на АПЛ.

К терпящей бедствие подлодке направились корабли с медиками и спасателями. К вечеру 4 июля с подлодки были эвакуированы 65 моряков, а еще через день подлодку оставили все члены экипажа - находиться в ней было опасно для жизни из-за радиации. Перед этим механизмы К-19 были приведены в нерабочее состояние.

Еще через несколько дней, когда к месту аварии подошли надводные корабли с медицинскими группами, К-19 взяли на буксир и перевели на базу. Все эти дни две дизельные подлодки, на которые были эвакуированы члены экипажа АПЛ, держали К-19 под прицелом торпедных аппаратов - если бы на нее попытались проникнуть иностранные военные, то ее бы потопили.

Через 87 часов после аварии весь экипаж К-19 был госпитализирован. Восемь человек, получивших максимальные дозы радиации, скончались в течение недели. Двоих похоронили в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), а шестерых - в Москве на Кузьминском кладбище. Остальные долгое время проходили курс лечения.

Правительственной комиссией действия экипажа по ликвидации аварии были признаны правильными, экипаж награжден ценными подарками, многие (в том числе посмертно) получили ордена и медали.

Атомная подлодка К-19 была отправлена в ремонт . В 1962-1964 гг. на ней были заменены оба атомных реактора.

После аварии 1961 г. подводная лодка К-19 получила у моряков прозвище "Хиросима" и репутацию "несчастливого" корабля, которую в дальнейшем весьма активно оправдывала. На ней были аварии, пожары, не избежала она и столкновений - над водой и под водой.

15 ноября 1969 г. при отработке задач боевой подготовки в Баренцевом море К-19 столкнулась с американской субмариной Cato и, получив повреждения, вернулась к месту базирования. Авария, произошедшая с К-19 24 февраля 1972 года при несении боевой службы в Северной Атлантике, была трагической: в результате пожара в отсеках корабля погибли 28 человек.

После ЧП 1972 года подлодку отправили на судоремонтный завод "Звездочка" в г. Северодвинск, где ее обновили, модернизировали.

После ремонта К-19 еще не раз выходила на боевые дежурства в морские и океанские глубины. В 1990 г. ее вывели из боевого состава флота. Весной 2002 года легендарный подводный корабль Северного флота завершил свой последний поход: из Ара-губы его отбуксировали на судоремонтный завод "Нерпа" в Заполярье для утилизации.

Долгое время авария 1961 года на К-19 была засекречена . Моряки, дав подписку о "неразглашении", молчали о случившемся. О том, что с ними произошло, не говорили даже родственникам.

В 1990-е гг. о трагедии К-19 заговорили во всеуслышание . Вышли в свет газетные публикации, книги. В 2002 го. широкой публике был представлен американский кинофильм "К-19. Оставляющая вдов" (K-19: The Widowmaker), главные роли в котором сыграли Харрисон Форд и Лайам Нисон.

Память о подвиге моряков с К-19 жива, 4 июля 1998 г. на Кузьминском кладбище в Москве был воздвигнут мемориальный памятник экипажу К-19. Силуэт подводной лодки объединяет 6 каменных надгробий.

Вместо вступления

Мне довелось впервые увидеть "К-19" во всей полноте ее недоброй славы в середине 70-х годов, когда два портовых буксира, не торопясь, разворачивали в заводском ковше заполярной Пала-губы показавшееся мне несуразным тело подводного ракетоносца 1-го поколения. Его, продолженная в длину за счет 3-х вертикальных шахт баллистических ракет, рубка, посаженная на стремительное веретено корпуса подлодки, казалось, в любой момент могла попросту опрокинуть корабль вверх килем.

"Хиросима", - негромко сказал стоящий рядом наш маститый механик, - запомни, лейтенант" .

Днем позже экипаж ее был размещен в казарменном здании этажом ниже нашего.

Пришлось бывать на корабле, общаться с народом. Запомнилось, что от соседей исходило нечто неопределенно-тревожное, хотя это только казалось, т.к. после той радиационной аварии (и не менее громкой другой катастрофы) старожилов на лодке не осталось.

Спустя много лет я вновь встретился с "Хиросимой" уже в голливудском толковании истории июля 1961 года, и мне показался странным выбор темы с точки зрения коммерческого успеха в России. Скептически настроенный отправился на сеанс, ожидая увидеть некие "фантазии по мотивам", полные несуразностей и непрофессиональных ляпов.

Просмотр протекал в полупустом зале без особых эмоций пока я вдруг не осознал, что воспринимаю происходящее на экране, как хоть и чрезвычайную, но достаточно частую на лодках ситуацию, лишенную фантастических эффектов, свойственных сегодняшним фильмам жанра "экшн", а вместо играющих суперзвезд Голливуда Форда и Нисона - вижу реальных командира и старпома подводного крейсера.

И это достижение самой главной достоверности киноистории сразу примирило меня с действительно немалым числом несуразностей, включая и фантастический пассаж с арестом командира "дрогнувшим замполитом".

Фильм появился в российском прокате на волне активной публикации материалов, посвященных жизни подводного флота. Авторитетные телеканалы страны с завидным постоянством знакомили зрителей с историями и случаями, ранее скрывавшимися под грифами секретности. Не отставали от них и провинциальные СМИ. Чем вызван этот всплеск интереса и повышенного внимания.

Это - следствие национальной трагедии, которая неотрывно прилепила к имени славного древнерусского города черную ассоциацию и которая отнюдь не сплотила людей в этой беде, продемонстрировав всему миру справедливый гнев, отчаяние и беспомощность одних, лживость, изворотливость других, безразличие и лицемерие третьих etc.

Другая причина - это демонстрация нынешней властью политики приверженности делу гласности и преодоления последствий "холодной войны" (на море в частности).

Еще мнение - офицерский состав подводных сил является элитой мировых флотов, а в Соединенных Штатах в массовом сознании позиционируется как элита нации - и Россия тоже сейчас старается соответствовать мировым канонам (не искренне, так как делается это руками и речами чиновников и ангажированных журналистов, но тем не менее).

А вот -"пиаровское" объяснение: очень хотел стать Секретарем Совбеза нынешний Главком ВМФ, обаявший президента катанием на подлодке и посвятивший его в "подводники". Это "хотение" и подкреплялось наглядно усилиями союзных ему информационных "сил и средств". И, наверное, удалось бы ему стать им, да тут "случился" "Курск", со всем сопровождавшим его враньем. Ложь была открытой, на нее прямо указывали, но все обошлось. Никто из многозвездных руководителей в порыве моральной ответственности (типа "Честь имею!") личным пистолетом не воспользовался, под суд никто не попал, уголовное дело закрыли, судя по всему всерьез и надолго...и можно продолжать "следовать своим курсом".

"Трагедия рождает героев", - говорится в фильме. Но она являет миру и другие человеческие качества.

И цель нашего повествования показать на фоне истории "Хиросимы" людей, способных на яркие, благородные, в чем-то неистовые даже поступки, людей нетипичных и нехарактерных для нашего общества, где духовные ценности декларативны и третьестепенны, показать не с целью морализаторства и назидания, а просто для того, чтобы выразить им - "штучным" - свою запоздалую благодарность.

Сегодня о флоте пишут многие.

Живые интересные воспоминания оставили о своей славной службе на головном советском атомоходе "К-3" ("Ленинский комсомол") его первые командиры - герои Советского Союза Николай Осипенко и Николай Жильцов, обширный материал представил читателям контр-адмирал Мормуль, достойным литератором является капитан 1 ранга в отставке Э.А. Ковалев - моряк "до мозга костей", оставивший яркие, приправленные изрядной порцией здорового флотского сарказма зарисовки своего командирства на атомных подводных крейсерах.

Благодаря воспоминаниям профессионалов общество видит людей подплава во всей полноте их достоинств и особенностей, где траурный цвет, "накрывший профессию" после потерь "Комсомольца" и "Курска", отнюдь не является преобладающим.

"Свидетельства" же, издаваемые профессиональными "рыцарями пера" со слов непосредственных участников и героев событий, часто поверхностны, противоречивы и попросту безграмотны. С их подачи появилась американская военно-морская база на острове Ян-Майен. С печальным постоянством кочуют по страницам печатных изданий и телеэкранам "капитаны подводных лодок", доклады и передвижения "на Центральный пост", "парадные кителя", "командующие эскадрильями" и прочие всякие "каммингс-площадки".

Жаль, что не все подводники склонны к литературному творчеству.

"Хиросима"

Всем известно, что господствовавшая во время "холодной войны" установка на поддержание паритета по вооружениям с супостатом заставляла государство напрягать усилия и на появление нового вида вооружения противника каждый раз отвечать авральным созданием собственного, аналогичного вражескому. Так собственно и появились среди советских атомоходов "подводные лодки атомные с баллистическими ракетами" (ПЛАРБ) 658-го проекта , одна из которых и "прославилась" сначала на флотах СССР, а потом и в мире как "Хиросима" - "К-19".

Лодка была заложена 17 октября 1958 г., спущена на воду 11 октября 1959 г. Швартовные испытания проводились с 17 октября 1959 г. по 12 июля 1960 г. Заводской наладочный выход проведен с 13 по 17 июля 1960 г. Государственные испытания проходили с 12 августа по 12 ноября 1960 г. 12 ноября 1960 г. Государственной комиссией подписан приемный акт о завершении государственных испытаний.

Встречающееся в печати упоминание о том, что этот атомоход был аналогом американского ракетоносца "Джордж Вашингтон" неверно - "Вашингтон" нес 16 баллистических ракет. Попутно отметим, что такого разнообразия проектов лодок, как в советском флоте, не было ни в одном флоте мира.

Тактико-технические элементы ПЛАРБ проекта 658 и 658М(**)

* Дальность плавания по формальному расчету (скорость х автономность). На самом деле дальность плавания для атомных ПЛ значительно выше.

** ТТЭ после модернизации.

Крейсерскую лодку "К-19" под командованием капитана 2 ранга Николая Владимировича Затеева можно было бы считать "рядовым" атомным ракетоносцем эпохи холодной войны, если бы не цепь последовательно преследующих его происшествий и аварий. Ведь радиационные аварии исчисляются на ВМФ не одним десятком случаев, пожары - пусть и чрезвычайная, но знакомая практически любому моряку, прошедшему подплав, ситуация, столкновения с другими ПЛ в подводном и надводном положении (часто со своими) тоже не редкость. Почему весь этот набор военно-морских напастей сосредоточился на одной лодке - на этот вопрос не ответит никто.

И эта лодка столкнулась с аварией реактора чуть больше полугода спустя после вхождения в состав флота.

Но еще во время первого пуска реактора в условиях завода по причине низкой организации работ на систему первого контура было подано давление, в два раза превышающее расчетное (произошла, так называемая, переопрессовка системы). Тогда необходимой ревизии контура не провели, так как это повлекло бы за собой перенос ввода корабля в строй на многие месяцы, дополнительные финансовые затраты и наказание виновных. Аварию скрыли. Во время тех же швартовых испытаний вывели из строя один реактор, что задержало ввод лодки в строй на длительное время. Вот это и привело позже к событиям июля 1961 г. (из воспоминаний бывшего начальника Технического управления Северного Флота контр-адмирала Н.Г. Мормуля).

Авария реактора. Лейтенант Корчилов

На больших флотских учениях "Полярный круг" в 1961 году она должна была, изображая атомоход противника, преодолеть завесу из нескольких десятков советских дизельных подлодок, развернутых на вероятных маршрутах ее следования, всплыть (в то время на ней был ракетный комплекс, предполагавший пуск только из надводного положения) и нанести ракетный удар по территории указанного полигона (Мешенская губа).

18 июня "К-19" покинула базу в Западной Лице и в назначенный срок вышла на просторы Северной Атлантики, откуда должна была начать прорыв.

Но 4 июля в 4 часа 15 минут сработала аварийная защита кормового реактора. Из-за утечки воды первого контура заклинило главный и вспомогательный циркуляционные насосы - пошел неконтролируемый нагрев активной зоны, грозивший по оценке инженеров корабля атомным взрывом (инструкция предлагала охлаждать активную зону проливкой пресной водой, но штатной системы для этой проливки в конструкции реактора не было). Связь с берегом из-за выхода из строя антенны, поврежденной льдами в Датском проливе, отсутствовала. Затеев собрал экстренное командно-инженерное совещание (на борту находились два дублера командира ПЛА - командиры следующих в серии за "К-19" лодок - Владимир Першин и Василий Архипов, был кто-то из штаба флота), которое в своих воспоминаниях позже с горькой иронией назовет "советом в Филях под Ян-Майеном", на котором было одобрено технологическое решение задачи по охлаждению активной зоны реактора, предложенное лейтенантом Юрием Филиным. Однако, монтаж нештатной системы неизбежно должен был вестись в непосредственной близости от аварийного реактора, и исполнители этого монтажа обрекали себя на верную смерть.

Задумайтесь, 23-х летний ленинградец, лейтенант Борис Корчилов принимает эту участь, и все многообразие мира съеживается для него до объема тесной реакторной выгородки. Такими же молодыми людьми были и те, что пошли вместе с ним.

Вот эти ребята:

• главный старшина Борис Рыжиков,
• старшина 1 статьи Юрий Ордочкин,
• старшина 2 статьи Евгений Кашенков,
• матрос Семен Пеньков,
• матрос Николай Савкин,
• матрос Валерий Харитонов,
• матрос Геннадий Старков.

Руководили монтажом нештатной системы и находились рядом с ними в реакторном отсеке командир БЧ-5 инженер-механик капитан 3 ранга Анатолий Козырев и командир дивизиона движения капитан-лейтенант Юрий Повстьев.

В результате их усилий температура реактора стала понижаться, но уровень радиации продолжал нарастать и выводить из строя личный состав лодки.

Затеев принял решение двигаться на одном реакторе не в сторону родной базы, до которой было более полутора тысяч миль, а - на юг - в сторону завесы наших дизельных лодок, периодически передавая с помощью резервного маломощного передатчика сообщение: "Имею аварию реактора. Л/с переоблучен. Мои координаты..." Ситуация по воспоминаниям командира ПЛ была сложной: радиационная обстановка продолжала ухудшаться, в качестве радиопротектора команде был выдан спирт, несколько офицеров потребовали высадить экипаж на остров Ян-Майен, а лодку потопить.

Есть противоречия в разных воспоминаниях Затеева: в материалах Николая Черкашина ("Хиросима" всплывает в полдень" 1993 г.), не называя фамилий, он обвиняет в паникерстве своего замполита и дублера командира (дублер легко узнается, т.к. он не упомянут в нижеприведенном приказании о выдаче личного оружия нескольким офицерам). А в опубликованных в ежедневной интернетовской "Газете" 16.10. 2002 г. воспоминаниях (почему-то переведенных уже с английского) упоминает о малодушии младших офицеров (Черсова и Михайловского), при описании мер по предотвращению бунта в той сложной обстановке говорит, что "приказал командиру БЧ-2 капитан-лейтенанту Мухину утопить имеющееся на борту стрелковое оружие, оставив пистолеты для него самого, старпома Енина, капитана 2 ранга Андреева, командира-дублера капитана 2 ранга Архипова и каплейта Мухина, что и было незамедлительно исполнено ."

Пермский журналист Иван Гурин приводит свидетельство своего земляка В.Ф. Лешкова, служившего на "К-19" электриком, о том, что незадолго до аварии командир дивизиона движения (КДД) капитан-лейтенант Повстьев за отказ увеличить мощность реактора с 75% до 100% был арестован Затеевым и находился в каюте (И. Гурин "А до смерти четыре часа").

Возможно со временем будут обнародованы материалы допросов членов экипажа, проведенных особистами по возращении, а пока приходится довольствоваться отрывочными и достаточно противоречивыми сведениями.

Капитан 3 ранга Свербилов

Сообщение об аварии было принято находящейся на позиции полярнинской "С-270" под командованием капитана 3 ранга Свербилова. Командир "эски" оставил позицию и полным ходом направился по указанным координатам.

К счастью для аварийного экипажа Жан Свербилов был самостоятельным, решительным и героическим человеком, ибо он принял решение, которое не каждый командир решится принять в принципе (а тем более в те теперь далекие и непростые 60-е). Просто для сведения, а не для оценки, сообщим, что когда в 1986 году после столкновения с американской ПЛ в районе Бермуд тонула "К-219" под командованием Британова, следовавший с боевой службы в базу капитан 1 ранга Попов (будущий Командующий СФ), получив информацию о ЧП, после крепкого раздумья, не стал менять курс вверенного ему атомохода. Как следует из книги подводника Игоря Курдина (в прошлом старпома "К-219", а затем командира ракетной ПЛА) "Враждебные воды" немаловажным фактором принятия Поповым решения не менять курс были последствия, которые "ощутил" в 1961 году за оставление позиции без приказа командир "С-270"... Жан Свербилов.

Погода благоприятствовала морякам: океан был спокоен, светило солнце. Следуя полным ходом "эска" через 4 часа обнаружила точку на горизонте, которая при приближении и оказалась "К-19", носовая надстройка атомохода была полна людей.

По рассказам старших товарищей-подводников появление на Севере первых атомоходов сопровождалось мерами особой секретности, вплоть до того, что при выходе их из базы надводные корабли обязаны были уходить за пределы их видимости, а дизельные подлодки погружаться. Командир первого отечественного атомохода ("К-3", впоследствии "Ленинский комсомол") Леонид Гаврилович Осипенко упоминает дымовые завесы, выставляемые кораблями сопровождения при появлении на встречном курсе атомохода отечественных судов.

Во всяком случае и Свербилов свидетельствует, что ему впервые пришлось увидеть отечественную атомную субмарину.

В 14 часов 4 июля он подошел к борту атомохода. Уровень радиации достигал здесь 7 рентген/час. На вопрос, в какой нуждаются помощи, Затеев попросил обеспечить связь с берегом и принять на борт тяжелобольных.

Так как лодки, уходя в море, оставляют свои сходни на пирсе, эвакуировать пострадавших с атомохода пришлось по отваленным носовым рулям, под которые Свербилов загнал форштевень своей "эски". Троих -Корчилова, Рыжикова и Ордочкина - перенесли по ним на носилках, восемь перебежали сами (пока еще сами). Все одиннадцать были размещены в 1-м отсеке, уровень радиации в котором сразу достиг величины 9 р/час, пострадавших рвало, врач Юрий Салиенко оказывал им посильную помощь.

На КП флота было отправлено радиодонесение: "Стою у борта К-19. Принял 11 тяжелобольных. Обеспечиваю К-19 радиосвязью. Жду указаний. Командир С-270", на которое через час был получен "радиоразнос" почти одинакового содержания от главкома С.Г. Горшкова и комфлотом А.Т. Чабаненко: "Почему покинули завесу? Что делаете у борта "19-й"? За самовольство ответите..."

Только через сутки после аварии (около 3-х часов утра 5 июля), получив приказ КП флота, подошли "С-159" Григория Вассера и "С-266" Геннадия Нефедова.

Погода продолжала оставаться хорошей. Ни авиации, ни надводных кораблей и судов не наблюдалось.

С КП флота поступила команда личному составу атомохода перейти на дизельные подлодки, причем Нефедову следовало отойти из зоны повышенной радиоактивности на 1 милю и ожидать прибытия надводных кораблей СФ, а Свербилову и Вассеру двигаться полным ходом в сторону базы для передачи пораженных на надводные корабли, уже вышедшие навстречу. А до базы было (еще раз повторим) около полутора тысяч миль!

На "С-270" перешло еще 68 человек и были приняты мешки с секретной документацией. Моряки шли по отваленным рулям атомохода голые, неся в руках автоматы Калашникова, которые изымал у них старпом "270-й" Иван Свищ и выбрасывал (?) за борт. Документы (партийные и комсомольские билеты) и деньги были помещены в герметичный кранец.

Затеев, покинув корабль последним, разместился на лодке Вассера вместе с остальными членами своего экипажа.

Оставленная командой "К-19" осталась под "присмотром" торпедных аппаратов нефедовской "эски" ожидать прибытия спасательного отряда.

Погода изменилась, и трое суток перехода в точку рандеву прошли в условиях шторма, с большой волной, дождем и ветром. К моменту встречи с отрядом из трех эскадренных миноносцев условий для эвакуации пострадавших не было, но командир отряда, находившийся на ЭМ "Бывалый", по УКВ настаивал на передаче, ссылаясь на категорический приказ Командующего СФ. В это время на мостик лодки поднялся врач и доложил, что состояние нескольких человек критическое, и он делает все, что может. Только тогда Свербилов принял решение передавать пострадавших.

Став против волны своим левым бортом под правый борт "Бывалого", и прикрываемый другим эсминцем, стоящим лагом к волнам, попробовали начать передачу. По круто сброшенному на лодочную рубку трапу удалось перебежать на борт "Бывалого" тридцати наиболее здоровым людям, прежде чем сносимый волнами и ветром прикрывавший операцию эсминец, чтобы избежать навала дал ход. Лодку с "Бывалым" развернуло по волне и начало бить друг о друга, боковой киль эсминца распорол весь левый борт "эски".

Все тяжело пораженные остались на "С-270", которая, выровняв возникший крен заполнением балластных цистерн правого борта, борясь со штормом, 6-ти узловым ходом продолжила свой путь.

На исходе вторых суток (!) было получено "радио", что в районе Нордкапа (северное побережье Норвегии) эвакуированные с "К-19" будут приняты на надводные корабли. Погода несколько улучшилась, но, по мнению Свербилова, продолжала представлять опасность для его серьезно поврежденной "эски". Встреча с двумя эсминцами проекта 30-бис состоялась, вскоре подошла лодка Вассера.

Для большей надежности 11 июля, Свербилов, ошвартовавшись к "тридцатке-бис", передал оставшихся 49 человек на спокойной воде, зайдя в пустынный фиорд в районе Нордкина (территория и акватория Норвегии). Здесь же Вассер передал людей шлюпками, спущенными с другого миноносца.

Покинув чужой фиорд, лодки взяли курс на Полярный.

На этом можно было бы и закончить, но не станем торопиться расстаться с Жаном Михайловичем и его славным экипажем.

На третьем пирсе Екатерининской гавани было полно начальства - весь штаб Северного флота во главе с начальником, вице-адмиралом А.И.Рассохо, выделялись красными лампасами прибывшие из Ленинграда генералы медслужбы.

После доклада командира "С-270" начальнику штаба флота на пирс вынесли мешки с эвакуированными секретными документами, а когда дозиметрический контроль показал высокую степень их загрязнения оказавшийся рядом начсан флота генерал-майор Ципичев Иван Трофимович по-кавалерийски энергично потребовал их немедленного сожжения.

Стоит упомянуть, что сданные позднее Свербиловым и его замполитом С. Сафоновым начальнику политотдела своей бригады капитану 1 ранга М. Репину партийные документы личного состава "К-19" вызвали у последнего состояние, близкое к потрясению, и он поручил молодой вольнонаемной секретарше унести их подальше в сейф и там запереть.

После построения на пирсе экипаж в полном составе прошел тщательную помывку с дозиметрическим контролем в бане, потом всех переодели в матросские робы и разместили на специально подогнанной плавбазе "Пинега". Там же разместили и экипаж Григория Вассера: матросов - в кубриках, а офицеров - каютах.

Еще во время службы на лодках мне приходилось слышать об эпизоде с попыткой неподчинения, пресеченной Свербиловым во время спасательной операции. Дело заключалось в том, что первым на борт "эски" (еще до эвакуации носилочных пострадавших) перескочил один из членов экипажа атомохода. Свербилов, обратившись к нему как к матросу (я думаю, он знал, что перед ним не матрос), поручил передать на борт Затееву квитанцию о переданной радиограмме, на что услышал, что тот - никакой не матрос, а старший офицер одного из управлений штаба флота и назад на аварийную лодку не пойдет. Тогда Свербилов приказал ему следовать в первый отсек "эски", но получив и на этот раз отказ, приказал своему старпому вынести пистолет на мостик и расстрелять бунтовщика у кормового флага. Сообразив, что с ним не шутят, штабник, подчинился. В воспоминаниях командира "эски" есть этот эпизод, по его словам он не называет имени струсившего потому, что "позже за участие в указанных событиях тот был награжден орденом, а у нас зря орденами не награждают".

А упоминание вольнодумца Жана Михайловича о встрече со своими коллегами - командирами на борту "Пинеги" хотелось бы привести дословно.

Вот эти строки:

"Мы много говорили и пили в эту ночь. Разошлись в 4 утра. Перед тем, как заснуть, я думал о том, что наш экипаж сделал святое дело. Все лодки, участвовавшие в учениях, приняли радио Коли Затеева, но никто , кроме нас, к нему не пошел. Если бы не наша "С-270", они бы все погибли, а их было более 100 человек...

И если Бог есть, предположил я, мы будем в раю. С надеждой на это я заснул ."

Командованием Северного флота командир "С-270" был представлен к званию Героя Советского Союза, но глава государства, возможно не разобравшись, с кем приключилась авария, написал на представлении к званию: "Мы за аварии не награждаем!" Естественно, никто не нашел смелости настаивать.

Экипажу "С-"270" придется еще неделю провести в условиях повышенной радиоактивности - вырубать все деревянные конструкции, снимать линолеумные покрытия и т.п. потому что служба радиационной безопасности не даст разрешения на проведение доковых работ по заделке разорванного борта, как представляющие опасность для здоровья рабочих судоремонта.

Никаких отметок о полученных дозах в медицинских книжках членов экипажей всех трех участвующих в спасательной операции "эсок" сделано не было.

По-мужски прямые и честные воспоминания Жана Свербилова были опубликованы в 1991 году ("ЧП, которого не было", журнал "Звезда" № 3).

Моряков "К-19", получивших запредельные дозы облучения и умерших в клинике Военно-Медицинской Академии (г. Ленинград) и Институте биофизики (г. Москва), без огласки похоронят на кладбищах этих городов (главного старшину Бориса Рыжикова - в Зеленогорске).

Лейтенант Борис Александрович Корчилов будет представлен к званию Героя Советского Союза (посмертно), но это ходатайство не удовлетворят. Его именем назовут улицу в закрытом гарнизоне (пос. Заозерный - Западная Лица).

Аварийную "К-19" отбуксируют - в Северодвинск, где ей заменят реакторный отсек, отремонтируют и модернизируют навигационный и ракетный комплексы. В 1963 году она станет уже кораблем 658М проекта.

Всего по проекту 658М переоборудуют семь подводных ракетных лодок - "К-16", "К-19", "К-33", "К-40", "К-55", "К-149", "К-178".

Ее первый командир после лечения на борт не вернется.

А вот лодка под командованием капитана 1 ранга Владимира Александровича Ваганова вернулась на флот и вошла в состав 31-й дивизии 12 эскадры. По воспоминаниям капитана 1 ранга в отставке Эрика Александровича Ковалева, сменившего Ваганова в 1965 году, лодка, окрашенная в непривычный для атомоходов светло-серый цвет, в этот период много плавала, успешно совершала ракетные стрельбы и решала задачи боевой подготовки, хотя и отличалась по-прежнему, как все лодки первого (да и второго поколения), высокой шумностью, которая делала ее очень уязвимой в подводном противодействии лодкам противника.

Столкновение с "Gato"

И вот в ноябре 1969 году, отрабатывая задачи боевой подготовки в полигонах Баренцева моря под командованием теперь капитана 2 ранга Валентина Шабанова, "К-19" столкнулась на глубине 80 метров с американской подлодкой "Гэтоу".

Вообще это имя - "Gato" ("морской кот") столь же известно в ВМС США, как у нас "Щука". Дизельные лодки типа "Гэтоу" являлись основой американского подводного флота второй мировой войны.

Но в 1969 году это уже был атомоход (SSN 615).

Как развивались события на "К-19" вкратце описал командир штурманской боевой части капитан-лейтенант Ким Костин (ныне капитан 3 ранга в отставке) в своих записках "Черная зона К-19. История двух столкновений экипажа АПЛ по прозвищу "Хиросима":

"В ноябре 1969 года состоялся мой первый выход в море на атомной подводной лодке. Для страховки взяли еще одного штурмана - капитан-лейтенанта Федотова. Старший на борту был замкомдива по БП капитан 1 ранга Владимир Георгиевич Лебедько. Утром 15 ноября мы были в районе Териберки. Нейтральные воды, до берега порядка 25 миль. Я находился в штурманской рубке. В Центральном посту (ЦП) Лебедько "учил" Шабанова "военному делу настоящим образом": орал, топал ногами. В штурманской он так ударил кулаком по столу, что чудом не разбил стекло автопрокладчика. В ЦП царила гнетущая атмосфера, нервы были на пределе. Обстановка чуть разрядилась после того, как команде объявили "завтракать". Перед этим, помню, лодка изменила глубину. Ход у нас был, к счастью, небольшой. Молодой акустик, очевидно, не разобрался в обстановке и не услышал шумы американской лодки, с которой мы вскоре столкнулись... Только через много лет я узнал, что это была АПЛ "Гэтоу", и, как слышал, ее командира наградили, зато нашего Шабанова чуть не сняли и довели почти до инфаркта".

Лодка всплыла без видимых повреждений и, после доклада о столкновении, получила приказ следовать в базу. Осмотр подводной части корпуса показал, что необходим ремонт.

Лишь в доке поселка Росляково все увидели результат упомянутого столкновения: нос "К-19" ниже ватерлинии был смят по самые торпедные аппараты, а вмятина имела цилиндрическую форму. Прочный корпус "Гэтоу" и был тем "цилиндром" - удар пришелся по американской лодке почти под прямым углом.

Лишь в 1975 году в "их" прессе появились сведения о той давней разведывательной миссии "Гэтоу" в полярных водах, закончившейся столкновением. Удар пришелся в районе реакторного отсека, всплывшую "19-ю" американцы наблюдали в перископ и чуть было не атаковали, но командир корабля коммодор Бурхардт Л. отменил решение своего командира минно-торпедной боевой части на применение оружия и повел "Гэтоу" на запад.

А капитана 2 ранга В. Шабанова, который во время докового ремонта "К-19" выходил в море командиром на однотипной "К-40" и еще до возвращения в базу был от командования фактически отстранен старшим на борту (В. Лебедько), после столкновения с рыболовным судном при возвращении (уже под руководством самого В. Лебедько) с должности командира все-таки снимут.

Встреча членов экипажа "К-19" и "Гэтоу" состоялась в г. Санкт-Петербурге 8 июля 2002 года. Среди присутствующих с российской стороны старшим был конечно контр-адмирал В. Г. Лебедько.

Пожар. Главный старшина Васильев

Февраль 1972 г. - атомная подводная лодка "К-19" под командованием капитана 2 ранга Виктора Павловича Кулибабы возвращалась с боевого патрулирования в Северной Атлантике. Старшим на борту был начальник штаба соединения капитан 1 ранга Виктор Михайлович Нечаев. До прибытия в базу оставалось несколько дней.

24 февраля в 10.23., когда на вахте стояла 3-я боевая смена, в отсеках раздался сигнал аварийной тревоги. "Пожар в девятом отсеке", - прокричал "Каштан". Впоследствии выяснится, что вахтенный 9-го отсека, обнаружив горящий электроприбор для дожига угарного газа, побежал будить главстаршину Александра Васильева, вместо того, чтобы начать его тушение. Время для ликвидации очага возгорания было упущено - после разрыва арматуры системы ВВД (воздуха высокого давления) пожар стал объемным. Главный старшина А.П. Васильев, успевший дать команду вахтенному поднимать отдыхавших и отважно бросившийся в пекло со шлангом воздушно-пенного пожаротушения, первым погиб в огне.

Он мог первым покинуть отсек и остаться в живых на радость родным и близким, но он сделал другой - героический - выбор. Александр Васильев погиб, спасая товарищей. Всмотритесь в его лицо.

Он спас товарищей.

Индивидуальные дыхательные аппараты (ИДА) многих моряков, отдыхавших в 9-м, хранились на боевых постах в других отсеках, поэтому ЦП (центральный пост) приказал принять в восьмой отсек личный состав девятого. Когда отдраили переборочную дверь, в отсек ворвались перемешиваемые воздухом высокого давления клубы ядовитого дыма, через систему вентиляции левого борта огонь проник к пульту управления главной энергетической установки (ГЭУ), находящемуся в этом же отсеке.

Кулибаба приказал личному составу, не занятому на боевых постах, покинуть кормовые отсеки.

Лодка всплывала не в аварийном режиме. Электрики (командир электротехнического дивизиона капитан 3 ранга Л.Г. Цыганков), обеспечивающие работу энергетической установки и не включившиеся в ИДА, гибли на своих боевых постах. Командир дивизиона движения капитан-лейтенант Виктор Милованов, включившись в аппараты вместе со старшим лейтенантом Сергеем Ярчуком, приступил к заглушке реакторов в дыму, заполнившем тесное помещение пульта. Неожиданно начавший задыхаться Ярчук сорвал маску. Милованову пришлось управлять обоими реакторами. Оказать помощи гибнущему рядом товарищу он не мог.

Убедившись, что реакторы заглушены, Милованов покинул пульт и, выйдя в седьмой отсек, потерял сознание. Кто-то из турбинистов доставил его в центральный.

Кормовые отсеки были загазованы. В седьмом - турбинном отсеке погибли командир турбинной группы вышедший в свой первый поход лейтенант В.В. Хрычиков, мичман А.И. Новичков и старшина 2 статьи К.П. Марач.

Лодка всплыла и передала сообщение об аварии.

Наверху бушевал девятибалльный шторм. Через захлопки подачи воздуха к дизелям, которые обессиленный личный состав 5-го отсека, готовивший дизеля к пуску для выработки необходимой электроэнергии, не сумел полностью закрыть, в отсек залилось огромное количество воды. Кроме того, в 9-й отсек также попало немало забортной воды, когда для предотвращения распространения огня на некоторое время из центрального открывали клапан затопления отсека.

Были выведены из строя дизель-генераторы, вентиляторы общесудовой системы вентиляции и аппаратура дистанционного управления механизмами реакторного отсека. Лодка имела незначительный дифферент на корму и крен на правый борт.

А в ограждении рубки пытались под руководством начмеда М. Пискунова "раздышать" отравленных угарным газом - их было много...и шторм 9 баллов!

Отправленный на разведку в корму капитан-лейтенант В.Н. Заварин в сплошном дыму и жару, минуя отсек за отсеком, добрался до обжигающей руки переборки девятого. Двигаться дальше возможности не было.

Капитан-лейтенант Поляков.

А в десятом отсеке, отрезанном от остальной лодки продолжающимся пожаром, находились под командованием капитан-лейтенанта Б.А. Полякова 12 моряков, связь с которыми некоторое время поддерживалась по аварийному телефону из первого отсека.

Десятый отсек на всех лодках первого поколения - жилой, здесь же - два торпедных аппарата и запас торпед. На 658 проекте кормовой люк - в девятом отсеке.

То, что среди дюжины моряков оказался именно Борис Поляков, во многом и сохранило их жизни. На тот момент никаким командиром 10-го отсека он не был, а был первым управленцем и настоящим моряком: имел опыт неоднократных боевых служб и хорошо знал устройство лодки.

Поскольку злоключения "Хиросимы" были неотъемлемой частью флотского фольклора, то и о Полякове приходилось слышать следующее: после того, как спасательная операция была завершена, члены экипажа тщательно и многократно допрошены и было принято решение награждать , капитан-лейтенанта Полякова решили представить к званию Героя. В родное училище был послан запрос о соответствии морально-политических качеств соискателя высокой награде. А родное училище (в лице своих доблестных руководителей), на всякий случай, дало столь "уклончивую" характеристику своему питомцу, что "Звезда не нашла своего Героя", а подводнику был вручен орден "Боевого Красного Знамени" (безусловно, высокая и уважаемая награда).

Такая вот версия.

На самом деле училище было не при чем - вся "возня" заглохла на уровне Отдела кадров флота. Потом была служба в сверхсекретном отряде акванавтов, и опять - представление "на Героя"... И опять не случилось: к имеющемуся ордену Красного Знамени прибавились две "Звезды Шерифа".

Сегодня капитан 1 ранга в отставке Борис Александрович Поляков живет в Гатчине. Он оставил письменные воспоминания о тех тяжелейших 23-х днях и ночах проведенных в борьбе за жизнь в полной темноте загазованного 10-го отсека "Хиросимы".

Сразу по получению командованием Северного флота сообщения об аварии в район был послан легкий крейсер "Александр Невский" с резервным экипажем для лодки и походным штабом для руководства спасательной операцией во главе с вице-адмиралом Л.Г. Гаркушей. Спасатель "СС-44", сопровождавший крейсер, еще в Кольском заливе был выброшен штормом на камни. Крейсер, несмотря на множество повреждений, нанесенных стихией, прибыл в точку аварии. Позднее спасательную операцию возглавил первый заместитель главкома ВМФ адмирал В.А. Касатонов.

Первое советское судно (сухогруз "Ангарлес") подошло через двое суток, спущенный с его борта спасательный катер попытался подойти к лодке, чтобы передать на нее буксирный конец, но в условиях продолжающегося шторма этого сделать не удалось.

Еще до прибытия "Александра Невского" моряки с "К-19", исключая членов аварийной партии, были эвакуированы на БПК "Вице-адмирал Дрозд" его корабельным вертолетом и ("мокрым способом") - на спасательный буксир "СБ-38".

Чтобы начать вентилировать лодку на нее надо было подать электричество со "спасателя", штормовавшего рядом, однако, погода не позволяла это выполнить в полном объеме (существовала опасность повреждения ЦГБ, после которого лодка бы неминуемо затонула): концы питания с буксира заводились на электрощит субмарины, но обрывались штормом.

Эти нелегкие подключения, во время которых все-таки удалось последовательно провентилировать отсеки буксируемой в базу лодки, продолжались в течение трех недель.

В спасательной операции принимало участие большое количество кораблей и судов ВМФ. В финальной части операции на помощь одновальному трудяге "СБ-38" пришли спасатели "Тобол", "Экватор", "Геркулес". Из Черного моря прибыл вертолетоносец "Ленинград".

18 марта руководителем спасательной операции было принято решение о выводе моряков из 10-го отсека".

Еще одно редкое свидетельство: в 1975 году в госпитале Полярного мне случилось разговориться с рентгенологом, над нагрудным карманом тужурки которого краснела одна единственная колодка - ордена Красной Звезды (что встречалось тогда, до Афгана, нечасто, тем более у младшего офицера медицинской службы). На мой вопрос, за что орден, капитан ответил, что "во время буксировки "Хиросимы" его - старшего лейтенанта - врача какой-то береговой части - высадили вертолетом на борт субмарины и поставили задачу до прохода аварийной партии растащить по сторонам верхней палубы выгоревших отсеков тела погибших, после чего включили в изолирующий дыхательный аппарат, и он через кормовой люк спустился в прочный корпус атомохода".

Звали его Олег Молчанов.

Пленников 10-го отсека в изолирующих аппаратах и с завязанными глазами аварийная партия вывела в центральный (3-й отсек), а оттуда вертолетами их переправили в лазарет плавбазы подводных лодок "Магомед Гаджиев", также прибывшей в район спасательной операции.

Почти за месяц до этого - 8 марта 1972 года - в соответствии с военно-морским ритуалом лейтенанта Вячеслава Хрычикова и старшину 2 статьи Казимира Марача похоронили в море с борта БПК "Вице-адмирал Дрозд" в точке с координатами 59 град 29 мин с.ш. и 28 гр 54 мин з.д.

Остальные погибшие, извлеченные в базе из отсеков "Хиросимы", за исключением капитана 3 ранга Л.Г. Цыганкова (чье тело отправили в Севастополь), со словами "Родина вас не забудет!" были похоронены в губе Кислая на окраине города Полярный. Командование флота позднее удовлетворило просьбу родителей главстаршины Васильева, и он был перезахоронен у себя на родине - в селе Глубоком, Опочецкого района, Псковской области.

А флотский фольклор пополнился самой известной среди подводников бесхитростной песней, последние строки которой могли бы быть эпитафией главному старшине Александру Петровичу Васильеву:

"Наш ракетный подводный наш атомный флот
Отдает честь погибшим героям!"

Но вместо этого в дембельских альбомах наших дуралеев я встречал посвящения этой песни (угадайте, кому?) командиру американской АПЛ "Трешер"... Такая вот память.

Спите спокойно, товарищ главный старшина Васильев, Ваш посмертный орден "Красной Звезды" - выше любой правительственной награды.

Как вспоминает контр-адмирал Мормуль, входивший в описываемый период в состав походного штаба, возглавляемого вице-адмиралом Гаркушей, об этой операции был написан подробный аналитический отчет, содержащий много практических рекомендаций и предложений. Но, как показала авария ПЛА "Комсомолец" в 1989 году, этот опыт оказался невостребованным.

И ремонтировали "К-19" опять в Северодвинске, объявив Судпрому "мобилизационное учение по ремонту атомного ракетоносца в кратчайшие сроки в особый период" - 15.06.1972 г. лодка была поставлена в ремонт, а уже 15.11.1972 г. была сдана флоту и снова вышла на боевую службу.

С 01.76 г. по 30.11.79 г. "К-19" находилась на СРЗ ВМФ № 10 (г.Полярный) в среднем ремонте с переоборудованием по проекту 658С.

С нее был снят ракетный комплекс и "К-19" стала называться "КС-19".

В 1988 г. командованием СФ было возбуждено ходатайство перед ГШ ВМФ и ГТУ ВМФ о выводе "КС-19" из боевого состава.

В 1990 г. "КС-19" была выведена из состава ВМФ в резерв, а в 1991 г. списана в Отдел фондового имущества (ОФИ). Возможно сегодня она уже "порезана на иголки".

Последним командиром "Хиросимы" был капитан 1 ранга Олег Евтихьевич Адамов.

Истина - одна, а вот правда - у каждого разная (среди советских фильмов про подводников был такой "Правда лейтенанта Климова"). И оценки одного и того же события у разных людей могут быть очень разными: у генерального секретаря или президента - одна, у адмирала - другая, у командира - иная, у офицера - часто совсем другая. Вот как оценить масштаб трагедии, если прерывается жизнь человека? Погиб рабочий на стапеле или моряк при ремонтных работах в цистерне - несчастный случай (а он - чей-то брат), погиб на лодке в море - несоблюдение техники безопасности или "нештатная" ситуация (а он - чей-то сын), в автономке при пожаре погибли трое управленцев на пульте - жертвы небольшие, незаметные в масштабах флотилии (а в Севастополе, уроженцами и выпускниками одного из училищ которого были погибшие, по прибытии их тел на кораблях приспускались флаги)...

Вот погибли 9 парней с "К-19" - тоже вроде немного,
а вот 63 человека (весь экипаж! ) "С-80" в том же 1961 году,
а еще - 39 моряков на "К-3" ("Ленинский комсомол") 8.09.1967 г.,
а еще 97 моряков (весь экипаж! ) К-129 в 1968 г.,
дальше будет 52 человека на "К-8" 4.07.1970 г.,
потом 28 человек опять на "К-19" 24.02. 1972 г.,
(а еще 17 человек - на "К-429" 23.06.1983 г.,
а еще 14 ребят - на "К-131" 18.06.1984 г.,
а затем 42 человека на уникальной "К-278" "Комсомолец" 7.04.1989 г.).

И вот этот неполный (далеко неполный) скорбный мартиролог "незаметных" потерь завершила национальная трагедия "К-141" - "КУРСК" .

А еще через три года - нелепая гибель буксируемой на разделку "К-159" с офицерами на борту.

Читатель, увидев эти цифры, сделает свои выводы. И это тоже будет "своя правда".

Послесловие

Жан Михайлович Свербилов, спасший экипаж ракетоносца "К-19" ("Хиросима"), умер 1 сентября 1991 года в возрасте 64-х лет и похоронен на одном из питерских кладбищ. Его память не увековечена соответственно его подвигу.

Я надеюсь, что он - в раю.

Наверное, мы бы еще долго не узнали о том, что в июле 1961 года экипаж советской атомной ракетной субмарины К-19 предотвратил ядерную катастрофу, которая могла стереть с лица земли пол-Европы, если бы не американцы. Они поставили про эту подлодку художественный фильм с красноречивым названием «Оставляющая вдов». Пришлось и нам волей-неволей вспоминать о том, что было и как. А заодно и наградить спустя 37 лет тех, кто еще жив.

Начиналось же все так... Моряки говорят, что корабли бывают везучие и невезучие. Первой ракетной атомной подводной лодке СССР под номером «К-19», похоже, на роду было написано стать своего рода рекордной, пережить все мыслимые и немыслимые несчастья. Их предвестником, кстати, послужил символический эпизод, произошедший уже при спуске АПЛ со стапелей: бутылка шампанского не разбилась о форштевень лодки.

И дальше пошло-поехало. При спуске подлодка сразу же... затонула. Присутствующие на берегу стали хвататься за сердце, лезть в карман за валидолом. Под воду срочно послали водолазов. Те установили, что субмарина приклеилась днищем к спусковым тележкам, ложе которых забыли соответствующим образом смазать.

Лодка наконец всплыла. Но это было лишь началом ее злоключений. Уже при первом пуске реактора произошла авария. В результате откровенного головотяпства забыли подключить приборы, показывающие давление в первом контуре реактора, и дали в трубопровод давление, вдвое превышающее норму. Аварию скрыли, трубы подлатали...

Вышли на ходовые испытания, во время которых лодка едва не воткнулась в грунт на скорости в 20 узлов из-за неверной установки рулей глубины. Субмарину спас матрос Станислав Курицын, вовремя давший задний ход.

Но и на том приключения не кончились. В ноябре 1960 года на лодке с интервалом в неделю погибли два матроса. Одному придавило голову крышкой ракетной шахты, другого затянуло при проворачивании главного вала.

Тем не менее лодку все же включили в состав ВМФ СССР и отправили на учение в Северную Атлантику.

И вот 4 июля 1961 года в первом контуре снова открылась течь. Из-за резкого падения давления воды реактор пошел вразнос. Аварийная система из-за заводского брака тоже не сработала. В итоге, чтобы охладить реактор, грозивший взорваться, морякам пришлось срочно монтировать систему для подачи холодной воды.

Эта работа потребовала длительного нахождения подводников в зоне воздействия радиации. Они с поставленной задачей справились, но сильно облучились. Уже из отсека они выходили с желтой пеной на губах. Восемь человек умерли через неделю...

Командир Николай Затеев принял решение всплыть и подать сигнал бедствия.

На помощь АПЛ первой пришла дизель-электрическая подлодка С-270 под командованием Ж. Свербилова. Его лодка должна была в составе «завесы» — группы других дизельных лодок — осуществлять поиск и слежение за американскими авианосцами. Когда С-270 подошла к аварийной АПЛ на расстояние 1 кабельтова, ее дозиметрист зафиксировал излучение 0,4—0,5 р/час. При швартовке лодок уровень радиации уже превышал все допустимые нормы.

Темнее не менее экипаж С-270 принял на борт 11 облученных моряков. Между прочим, в этот момент с флагманского командного пункта запросили командира С-270: «Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули "завесу"? Ответите за самовольство!»

Пришлось Затееву отправлять шифровку главкому о состоянии своей лодки и экипажа. И только тогда было приказано еще двум дизельным подлодкам идти на помощь атомоходу.

Моряки с К-19, пересаживаясь на другие лодки, раздевались догола — вся одежда «фонила». Деньги, партийные и комсомольские билеты закладывали в герметичный контейнер. Всего перевезли 68 человек и мешки с секретами.

Саму С-270 начали дезактивировать еще на подходе к Полярному. Когда с лодки стали выгружать мешки с секретной документацией, они «фонили» так, что их решили сжечь. А когда командир с замполитом принесли в политотдел партийные и комсомольские билеты экипажа К-19, начальник политотдела с ужасом уставился на них, а потом вызвал молоденькую вольнонаемную секретаршу и приказал запереть их в сейф. Сам он прикоснуться к документам просто побоялся.

Тем временем к месту аварии была послана правительственная комиссия. Она должна была решить, что делать с лодкой: буксировать или затапливать? На лодку пошли 12 человек. По их рассказам было видно, что сборы экипажа проходили поспешно, но без паники. Уровень радиации был очень высоким и рос по мере приближения к реакторному отсеку. Войти в 7-й отсек было невозможно, дозиметрист предупредил, что в этом случае радиоактивных ожогов не избежать. Стало ясно, что люди на лодке находиться не могут, но, поскольку реактор уже не грозил взрывом, решили лодку не затапливать, а отбуксировать в док для ремонта.

На К-19 произвели восстановительный ремонт, но флотские острословы уже успели прозвать ее «Хиросимой». И все-таки на подлодку прислали новый экипаж. Он и лодка продолжали служить. Продолжилась и цепь злоключений.

В 1969 году именно «Хиросима» столкнулась в Баренцевом море с американской субмариной «Гетоу», выполнявшей задание ЦРУ. Командиру АПЛ Л. Буркхарду было приказано приблизиться к нашему берегу на 4 мили, произвести радиоперехваты и следить за советскими субмаринами. В случае преследования командиру лодки-нарушительницы разрешили применить боевое оружие.

На эту-то субмарину и напоролась наша «Хиросима», 15 ноября 1969 года выполнявшая свое задание на учебном полигоне. Как обе подлодки ухитрились не заметить друг друга, и по сей день остается загадкой. Но в 7 часов 13 минут «Хиросима» ударила «Гетоу» в районе реакторного отсека. Командир принял решение всплыть, чтобы понять, в чем дело. И оказался идеальной мишенью для американской субмарины, тем более что его собственные торпедные аппараты оказались повреждены в результате столкновения.

Говорят, что командир минно-торпедной боевой части «Гетоу» даже отдал приказ подготовить к стрельбе три ракеты и ракетоторпеду «Саброк» с ядерным зарядом. Но, к счастью, командир американской лодки оказался благоразумнее своего подчиненного, приказ отменил и поспешил покинуть район столкновения.

По подсчетам специалистов 1-го института ВМФ, «Гетоу» крупно повезло: если бы «К-19» имела скорость на 1—2 узла больше, она разрезала бы американскую лодку пополам.

Однако почему все-таки произошло столкновение? Есть предположение, что гидроакустики не слышали «Гетоу» потому, что американская субмарина не двигалась.

Но и это еще был не конец злоключений «Хиросимы». Подлодку отремонтировали, и она снова стала ходить в море.

А утром 24 февраля 1972 года на командный пункт Северного флота пришла шифровка: «В Северной Атлантике терпит бедствие атомная подводная лодка. На борту пожар. Есть человеческие жертвы».

Это опять-таки была К-19.

Она возвращалась с боевого патрулирования, и до прибытия на базу оставалось восемь суток. Лодка шла на глубине 120 м. Сигнал тревоги прозвучал в 10.32: «Пожар в девятом отсеке!»

Особой паники сигнал не вызвал: за время плавания это была третья тревога, в предыдущих двух случаях все обошлось благополучно.

Однако на этот раз все оказалось куда серьезнее. Загорелся электроприбор для уничтожения угарного газа. Матрос, обнаруживший огонь, вместо того, чтобы схватить огнетушитель, побежал будить ответственного за прибор. Время было упущено. Отсек быстро заполнился продуктами горения, и многие из тушивших пожар отравились окисью углерода.

Вдобавок лопнула магистраль воздуха высокого давления, и в огненное пекло хлынул кислород. Потом через систему вентиляции левого борта пожар перекинулся в соседний носовой отсек, к пульту управления главной энергоустановкой. Реактор пришлось заглушить, и лодка осталась без электроэнергии. Кроме того, моряки не смогли вручную закрыть захлопки подачи воздуха к дизелям, и через них в отсек пошла забортная вода...

Борьба за невезучую лодку была долгой и мучительной, многие члены экипажа погибли. Но субмарина все же всплыла. Первыми у места аварии появились натовцы — их разведывательные самолеты «Орион» закружили над советской АПЛ. Наше первое судно, сухогруз «Ангарлес», появилось на вторые сутки. К тому времени разыгрался нешуточный шторм, эвакуировать подводников оказалось невозможным.

Лишь когда пришел спасатель с вертолетом, эвакуация пошла полным ходом. На подлодке осталась лишь аварийная партия. За три недели перехода с буксира восемь раз заводили концы питания к электрощиту субмарины. Семь раз их обрывал шторм.

Но 18 марта подлодка все же добралась домой. С момента аварии прошло 24 дня. На лодке погибли 28 моряков, еще двое скончались во время спасательной операции.

Только после этого в истории «Хиросимы» был поставлена точка. Подлодку списали и отправили в утиль.

Подводную лодку К-19 заложили в Северодвинске в 1958 году. Она принадлежала к лодкам «проекта 658». Эти атомные подводные ракетоносцы стали детищем холодной войны: стране требовались носители баллистических ракет, чтобы уравновесить аналогичные американские разработки. Новая АПЛ несла три баллистические ракеты с ядерной боевой частью и обладала достаточной автономностью, чтобы выполнять задачи в любой точке планеты.

При спуске со стапелей бутылка шампанского, которую по традиции бьют о борт, не разбилась с первого раза. К морским суевериям стоит относиться с долей здорового скепсиса, но приходится признать, что за недобрым предзнаменованием последовало множество настоящих аварий. Впрочем, тут приходится винить не столько злую судьбу, сколько торопливость при постройке. Лодку строили в три смены, практически без перерывов. Рекордные сроки ввода в строй на практике означали ещё и неизбежную неряшливость при постройке. Первые неприятности начались ещё на этом этапе: из-за пожара сильно обгорели двое рабочих.

Советская подводная лодка К-19. Фото: © flot.com

Во время первого же пуска реактора случайно превысили допустимый уровень давления в нём. Обошлось без катастрофы, но эту историю замели под коврик. Ради тщательной диагностики проблем реактора пришлось бы срывать все сроки. К тому же реактор получил во время испытаний новые повреждения.

Как бы то ни было, лодку ввели в состав флота и укомплектовали экипажем. Командиром субмарины стал Николай Затеев, командовавший подводными кораблями с 1954 года. Первым заданием К-19 стало участие во флотских учениях «Полярный круг». Она должна была проскользнуть через заслон советских же субмарин на пути её движения, всплыть и отстреляться по полигону. В районе Шпицбергена её должны были условно перехватить дизельные подлодки. 18 июня субмарина вышла с базы в Западной Лице и двинулась в Атлантический океан.

Командир субмарины К-19 Николай Затеев. Фото: © wikipedia.org

Ночь 4 июля 1961 года застала К-19 в 70 милях от острова Ян-Майен. Это клочок суши, затерянный между Норвежским и Гренландским морями. После четырёх часов утра вахтенный обнаружил резкое падение давления воды в одном из двух ядерных реакторов. Впоследствии выяснилось, что на одном из датчиков давления возникла течь. Государственная комиссия установит, что это произошло из-за нарушения технологии сварочных работ при постройке лодки.

Чем было чревато происходящее? Реактор работает нормально за счёт непрерывной подачи воды к активной зоне реактора. При её отсутствии реактор стремительно перегревается и разрушается. Система охлаждения реактора вышла из строя. Из-за утечки воды заклинило циркуляционные насосы. Активная зона реактора быстро и неконтролируемо разогревалась. К-19 оказалась в ситуации, хуже которой сложно что-то придумать: работает только один реактор из двух, второй разрушается буквально на глазах, помощи нет и в любом случае она не сможет успеть прежде, чем произойдёт катастрофа. В случае разрушения реактора погибал экипаж, а мир ждала громадная катастрофа: радиоактивные элементы утекли бы прямо в океанские воды.

На субмарине объявили о радиационной опасности. Офицеры собрались на короткое совещание. После обмена мнениями капитан Затеев и команда пошли на крайние меры. Один из старших офицеров, капитан 3-го ранга Юрий Повстьев, предложил заливать водой активную зону аварийного реактора. Для этого моряки решили попытаться соорудить нештатную систему охлаждения своими силами. Затея сама по себе рискованная, но вдобавок требовавшая, чтобы члены команды работали в зоне действия радиации. Позднее дублирующая система охлаждения станет стандартом, но на К-19 её пришлось устраивать впервые. Из средств защиты у моряков были только противогазы.

«Мы оказались просто психи!» - замечал позднее Затеев. В течение часа шла подготовка: субмарина всплывала, готовили сварочный аппарат и генератор. Затем люди пошли в реакторный отсек.

Входящих встречало голубоватое сияние - это светился от радиации водород. Вскоре водород начал спонтанно возгораться - однако огнетушители были приготовлены заранее, так что начавшийся было пожар быстро сбили. Матросы и офицеры работали в облаках удушливого пара. Люди получали убойные дозы радиации и превращались в развалины буквально на глазах. Старшему аварийной команды, лейтенанту Борису Корчилову, было 23 года, выполнять наиболее опасную работу в реакторном отсеке он вызвался сам. Сохранился диалог между ним и Затеевым: «Ты знаешь, на что идешь?» - «Да, товарищ командир» - «Ну так с Богом».

За своё мужество Корчилов заплатил самую высокую цену. Когда он вышел из отсека и сорвал противогаз, его тут же начало рвать. Несколько человек быстро повалились с ног с симптомами лучевой болезни. Повстьев, предложивший план спасения лодки и руководивший монтажом трубопровода, сам получил тяжёлое отравление. Смертельные дозы получили ещё несколько моряков. Своей жизнью они купили победу над собственным реактором. Через полтора часа после начала работы аварийная система охлаждения начала функционировать.

Некоторые члены экипажа потеряли голову от ужаса. От Затеева требовали затопить лодку и эвакуироваться на Ян-Майен. Затеев сумел успокоить паникующих, но велел утопить в море большую часть имевшегося на борту стрелкового оружия, оставив только пять стволов для себя и старших офицеров.

Вскоре у Затеева возникла ещё одна проблема: на этот раз дала течь смонтированная система охлаждения. Ещё три моряка ушли в реакторный отсек, но им удалось быстро заварить пробоину.

К-19 всё же не была одна во вселенной. Сообщение об аварии в реакторе приняла другая субмарина - дизельная С-270 капитана Жана Свербилова... Свербилов оказался самостоятельным и решительным командиром. Приняв сигнал бедствия, он немедля вышел на помощь, не тратя время на совещания и попытки выпросить разрешение у начальства. Благо погода была хорошей, волнения не было, так что уже через 4 часа Свербилов оказался в районе, где боролась за жизнь К-19. Лодки просигналили друг другу ракетами. Люди, не занятые на борьбе с реактором, стояли на лодке. Поскольку основная рация на К-19 вышла из строя, одной из первых просьб Затеева стало обеспечение связи. Кроме того, Свербилов, разумеется, принял на борт получивших крупнейшие дозы радиации - 11 человек. Облучённую одежду выкинули за борт, моряков обрабатывали спиртом. В это время Свербилов… получал разнос от командования флотом. Капитану обещали страшные кары за то, что он самовольно покинул район учений.

Свербилов попытался взять К-19 на буксир. Это оказалось не по силам его менее мощной лодке. Однако командование флота, по крайней мере, уже разобралось, что происходит: через сутки после аварии подошли ещё две субмарины. Началась массовая эвакуация людей. Секретные документы тащили в мешках. Чтобы не переносить на другие лодки заражённую одежду, морякам пришлось эвакуироваться в костюмах Адама.

Последними на К-19 остались шесть человек, включая Затеева. Под утро они перебрались на одну из «дизелюх». Подлодки двинулись к базе - навстречу уже высланным надводным кораблям. В это время радио разрывалось от радиограмм разной степени важности: врачи давали советы, контрразведку интересовали причины аварии…

Дополнительный риск создавала портящаяся погода. Когда подлодки с облучёнными моряками вышли к эсминцам, на море уже было изрядное волнение. Боевые корабли плясали на волнах как игрушечные. Кое-как им удалось состыковаться и перетащить часть людей по трапу. Затем лодку и миноносец начало бить друг о друга, так что субмарине Свербилова повредило борт. Домой спаситель вёл лодку с креном.

Вскоре на субмарину прибыла специальная команда - естественно, в полноценных защитных костюмах. Её задачей было оценить состояние лодки и возможность вывести её домой.

В течение полутора часов новоприбывшие перемещались по отсекам вымершей субмарины. Освещения не было: использовали только фонари. К счастью, никаких утечек на борту не обнаружили. Радиационный фон был высоким, однако выводы обнадёживали: лодку можно спасти. К-19 отбуксировали в Западную Лицу.

Действия экипажа во время аварии правительственная комиссия признала правильными. Многих участников борьбы за спасение К-19 и мира вокруг наградили. Правда, некоторых - посмертно.

После аварии умерли восемь моряков, включая предложившего выход из ситуации Юрия Повстьева и старшего аварийной команды Бориса Корчилова. Всего облучены были 42 человека. Информацию об этом происшествии десятилетиями хранили в секрете, обстоятельства трагедии стали известны лишь в 90-е годы. Николай Затеев больше не командовал подлодкой и служил на штабных должностях на берегу. Он оставался на флоте до 1986 года, а позднее одним из первых рассказал историю событий на К-19. Капитан умер в 1998 году.

Могила Корчилова и Повстьева на Красненьком кладбище в Санкт-Петербурге. Фото: © flot.com

Сама лодка вернулась в состав флота. Однако происшествия буквально преследовали её. К-19 пережила пожар с человеческими жертвами и столкновение с американской субмариной. Оставшееся время службы лодка ходила с невесёлым прозвищем - «Хиросима». В 1990 году её вывели из боевого состава флота, а в 2003-м - утилизировали.

Знаменитая советская подводная лодка К-19, история которой является одной из самых знаковых в отечественном флоте, известна благодаря своей несчастливой судьбе. На ней в разные годы происходило множество происшествий, отнимавших жизни моряков.

Известность К-19

Чем больше всего известна подводная лодка К-19? История этого судна современному массовому обывателю запомнилась благодаря художественному фильму 2002 года с Харрисоном Фордом в главной роли. Эта картина под одноименным названием «К-19» обошла большинство мировых кинотеатров и напомнила о том, как близок был мир к Тем не менее фильм, в силу своего формата, показал далеко не все, что происходило на судне.

К-19, история которой не поместилась бы и в несколько голливудских боевиков, началась в 1958 году. Тогда советское правительство решило, что пора создать первый на флоте атомный ракетоносец. Он смог бы стать важным аргументом в обострившемся споре с США. Большая часть службы подводной лодки пришлась как раз на время холодной войны. Из-за того, что К-19 чуть не стала причиной утечки радиации, ее неофициально называли «Хиросимой».

Проект АПЛ

Когда подводная лодка К-19 существовала еще только на бумаге, советским конструкторам стало ясно, что этот их проект станет этапом очередной гонки с США. В том же 1958 году американские власти создали секретное бюро, которое разрабатывало аналогичное судно «Джордж Вашингтон».

Советских инженеров торопили не меньше. 17 октября 1958 года начались работы по созданию первой атомной подлодки в СССР. Судостроители и конструкторы работали над проектом круглыми сутками без перерыва. Процесс был непрерывным. Работали три смены, которые выкладывались по 24 часа 7 дней в неделю. В одном таком «потоке» могло быть задействовано по три тысячи человек. Чересчур поспешный ход подготовки судна дал знать о себе очень быстро. Во время покраски трюмов на верфи произошел пожар. Погибли двое рабочих.

Неудачи при создании

Несчастливая подводная лодка К-19, история которой буквально кишит разными инцидентами, столкнулась с неприятностями снова во время первого запуска реактора. Технологическая ошибка привела к тому, что давление внутри камеры превысило нормы безопасности в два раза. Только по счастливой случайности никто не получил смертельной дозы облучения.

Кроме того, конструкторы допустили небольшой крен судна в один градус. Этот дефект привел к тому, что когда подводная лодка К-19 погрузилась в воду, она чуть не перевернулась. Ее пришлось поднимать в аварийном режиме в течение считаных секунд. Во время проведения этой операции атомный ракетоносец чуть не протаранил соседние суда, которые участвовали в испытаниях.

Политическая важность

Уже позже специалисты спорили между собой о том, стоило ли так торопиться с созданием подводной лодки. Профессиональные аргументы в данном случае оказывались на втором плане. Решающее слово было за политиками. В коммунистическом руководстве хотели как можно быстрее получить К-19, чтобы иметь аргумент в своем споре с США. Возможные эксплуатационные ошибки в Москве мало кого интересовали. Там надеялись на то, что дефекты можно будет исправить уже по ходу использования подводной лодки.

Некоторые конструкторы и военные специалисты оправдывали эту точку зрения с профессионального ракурса. Когда речь идет о судах нового поколения (каким была советская подводная лодка К-19), то невозможно на бумаге предугадать всех вероятных осложнений. Ошибки в данном случае приходится исправлять уже по факту их наличия.

Первый инцидент в море

К-19 была спущена на воду 11 октября 1959 года. За несколько месяцев до этого получила в свое распоряжение аналогичный «Джордж Вашингтон». Однако в начале эксплуатации была лучше советской. Она имела более высокий радиус поражения, на ней помещалось больше атомных ракет. Снаряды на «Джордже Вашингтоне» по своей мощности в несколько раз превышали показатели бомб, сброшенных на Хиросиму в 1945-м.

1961-го, в тот день, когда Юрий Гагарин триумфально побывал в космосе, в Баренцевом море чуть не стряслась трагедия, от которой мог пострадать весь мир. К-19 проплыла совсем рядом с субмариной «Наутилус», принадлежавшей США и проводившей разведку у советских берегов. Столкновения удалось избежать в последний момент. Однако из-за резкого маневра подводная лодка столкнулась с дном. Судно только по счастливому стечению обстоятельств не пострадало.

Поломка в реакторе

Летом того же 1961 года на К-19 случилась трагедия, о которой стало известно много лет спустя, после рассекречивания документов. Тогда подводная лодка участвовала в морских учениях в Арктике. Сломался реактор, из-за чего некоторые отсеки оказались в зоне радиации. Экипажу пришлось, не имея специальных средств и инструментов, избавляться от дефекта. Судно удалось спасти от гибели, но некоторые моряки поплатились собственными жизнями. Они попали под облучение и скончались в ужасных мучениях.

Последствия аварии при плохом стечении обстоятельств были бы ужасающими. Могло произойти заражение всего Мирового океана. А причиной тому была бы всего лишь одна подлодка К-19. История о том происшествии на учениях оказалась засекреченной. Погибшие получили государственные награды.

Возвращение подводной лодки в строй

После трагедии 1961 года в советском военном ведомстве решили потопить К-19. История подводной лодки за столь короткий срок уже была полна всевозможными несчастьями, а ее корпус был поражен радиацией. Однако в этот критический момент свое слово сказал экипаж. Моряки сами вызвались дезактивировать аварийный реактивный отсек и извлечь опасные боеголовки. Люди работали в невыносимых условиях. Многие позже скончались точно так же, как их товарищи во время инцидента в Арктике. Высшие чины смотрели на ситуацию сквозь пальцы. Военные хотели спасти стратегически важное судно любой ценой, не считаясь с жертвами.

Когда К-19, наконец, была отмыта, ее повели в родной порт. Однако по дороге вновь случилось непредвиденное. Недалеко от Северодвинска лодка оказалась на мели. На застрявшем судне закончилась энергия и сели генераторы. У экипажа было на исходе продовольствие. Флоту пришлось провести еще одну спасательную операцию. После тех события старый ракетный отсек был затоплен около Новой Земли. Подводная лодка К-19 (ее размеры, в основном) подверглась изменениям и модернизации. Только после 1961 года она смогла вести огонь из подводного положения благодаря увеличению радиуса стрельбы.

Столкновение с Gato

Некоторое время судьба подводной лодки К-19 не вызывала беспокойства. В 1967 году она была признана лучшим кораблем на службе у Командованию и морякам казалось, что несчастья, связанные с К-19, остались позади. Однако это было не так.

15 ноября 1969 года, на учебном задании в Баренцевом море, советская подводная лодка столкнулась с американской «сестрой». Gato проводила разведку около побережья СССР. Столкновение было случайным, но американцы решили, что русские намеренно пошли на таран. Тогда командир отсека с торпедами на Gato отдал приказ открыть огонь по противнику. У американцев также была ядерная боеголовка. Смертельный бой мог стать причиной Третьей мировой войны. Однако капитан всего судна не решился атаковать соседку и приказал развернуться назад. Катастрофы удалось избежать.

Пожар в 1972-м

24 февраля 1972 года экипаж судна заметил задымление в девятом отсеке. Вскоре начался пожар. Моряки из других частей судна слышали приглушенные крики и кашель. Гибель подводной лодки К-19 была близка как никогда. По правилам, моряки не могли открыть охваченный огнем отсек, чтобы избежать пожара на всем судне. Загерметизированная часть К-19 превратилась в топку, в которой выжить не представлялось возможным. Несмотря на предупредительные меры экипажа, огонь все-таки начал распространяться по всей подводной лодке.

Тогда капитан Кулибаба отдал приказ о всплытии. Это было тяжелое решение. Теперь американцы могли заметить К-19. История подводной лодки, фото, основные характеристики - все это было в Вашингтоне. Однако даже там не могли предположить, что несчастливое судно опять попадет в беду, так и не вступив в бой.

Спасение экипажа

О случившемся доложили в Москву. Через несколько часов о пожаре узнали руководители партии. Было принято решение выходить на связь с подводной лодкой только раз в день, чтобы минимизировать шанс перехвата сообщения американцами. Тогда же на выручку К-19 отправились восемь вспомогательных судов.

Ситуация осложнялась тем, что в районе, где находилась подводная лодка, бушевал шторм. Буря три недели не позволяла прибывшим кораблям помочь К-19. Спасатели пытались отбуксировать ее. Однако канаты, необходимые для этой операции, каждый раз рвались.

Тем временем экипаж под водой пытался сделать все, чтобы выжить. Другой его задачей было не допустить распространения огня до ракетного отсека. Если бы это случилось, то произошла бы детонация атомных боеголовок. На третий день в командную рубку поступил звонок с аварийного телефона в одном из закрытых отсеков. Моряки, которые были там заперты, выжили. На это никто уже не надеялся. Однако теперь было необходимо помочь изолированным людям. Они могли попросту задохнуться. Воздух пустили по трубе, которая первоначально предназначалась для аварийного откачивания воды.

Все моряки старались не тратить свою энергию попусту и не тратить драгоценный кислород. Экипаж был спасен только на 23-е сутки, когда погода, наконец, успокоилась. Погибло 2 спасателя и 28 моряков на подводной лодке. После случившегося на флоте снова разгорелись споры о том, нужно ли списывать К-19. У подводной лодки вновь нашлись могущественные защитники в верхах, которые отстояли АПЛ.

Конец службы

В последующие годы служба К-19 проходила относительно спокойно. Она была выведена из состава флота в 1990 году. В 2003-м было принято решение по утилизации несчастливой подводной лодки. Сохранили лишь рубку, которая до сих пор находится в городе Снежногорске Мурманской области.

За время службы К-19 прошла больше трехсот тысяч Судно провело несколько боевых операций и запустило в общей сложности два десятка баллистических ракет. Однако, несмотря на эти выполненные поставленные задачи, К-19 больше всего известна именно благодаря многочисленным происшествиям и инцидентам.